О Рождестве, Пасхе и наболевшем календарном вопросе

7 января православные в России и не только отмечают Рождество Христово. И каждый раз в сознание людей, мало-мальски ведущих или хотя бы просто следящих за церковной жизнью, в связи с этим волей-неволей закрадывается «календарный вопрос», ощущаемый хотя бы на бытовом уровне. Дескать, смотрите-ка: христиане во всём мире (в т.ч. западном, игнорировать культуру которого сейчас просто не возможно) давно уже встретили Рождество, ещё 25 декабря прошлого года разговившись рождественским гусем и кагором, — а мы чего? Мало того что не в ногу со временем, так ещё и вынуждены прерывать рождественский пост новогодними посиделками! Дело доходит уж до того, что в СМИ наш праздник именуется «православным Рождеством», дабы избежать путаницы. И это недоумительное вопрошание ведь вполне резонно.

Бытует такое мнение среди священнослужителей Русской православной церкви, что календари менять нельзя. Потому что, мол, это вопрос канонов, традиций и самого ритма церковной жизни. Но при этом почему-то в упор не замечается, что каноны канонами, однако на практике — и особенно рельефно как раз в эти праздничные дни — у нас выходит так, что этот самый «ритм церковной жизни» просто ломается через колено явочным порядком: прямо посреди рождественского поста, раз — и шумный и весёлый Новый год. Со всеми его атрибутами: хлопающим и льющимся игривыми струями шампанским и столом, ломящимся от ваз с оливье и селёдкой под шубой. Как бы ни был религиозен человек, он ведь всё равно не монах, но живёт со своими домочадцами, в (светском) обществе, в конце концов, и не может (да и не хочет) молча абстрагироваться от всепоглощающей атмосферы праздника и всеобщего «пиршества духа». Подобное абстрагирование просто нереально, и, насколько нам известно, многие религиозные люди испытывают в связи с этим неприятный и неразрешимый диссонанс со своими убеждениями из года в год.

И к сожалению, тема смены/модернизации церковного календаря, служащей цели гармоничной «синхронизации» светской и религиозной жизни, несмотря на вопиющую очевидность давно назревшей проблемы, звучит в СМИ, увы, не столь громко, сколь хотелось бы. Мы здесь не будем ударяться в излишние конспирологические умозрения и записывать эту ситуацию на счёт тех, кто сознательно не желает добра русским людям. И вовсе не потому, что у нас совсем нет собственного мнения и, скажем так, неких подозрений на сей счёт, а потому, что к реальному решению календарной проблемы само по себе указание на тех, «кому выгодно», в данном случае, отнюдь не приблизит.

А что же мы (мы все) должны сделать, коли так? Каков хотя бы первый, но весомый шаг в этом направлении? Всё, в общем, просто. В первую очередь, необходимо не молчать, но дискутировать, чтобы в процессе как можно более широких обсуждений ликвидировать в конце концов «разруху в головах» российских граждан, мирян и научиться отделять, как сказал когда-то один политик, «мух от котлет»: что́ и где действительно важно, а что второстепенно и служит лишь камнем преткновения, который можно и нужно устранить. Для того, чтобы сдвинуть «календарный вопрос» с мёртвой точки, необходимо осознание православными на территории России, что: 1) проблема действительно существует; 2) проблема в достаточной мере «токсична» и нетерпима; 3) проблема имеет решение.

Ведь сейчас происходит что? Люди, поздравляя друг друга с Новым годом (в смысле «новым Новым годом», нарушая рождественский пост) и Рождеством по старому стилю, молча терпят, как бы смиряются, по принципу «всегда так было» и «ничего мы поделать не можем», «церковное начальство не велит». А на самом деле, календарная «рассинхронизация» между церковной и светской жизнью была отнюдь не всегда, а наступила с приходом к власти большевиков. Но особо в историю вопроса мы углубляться не будем, избегая риска затушевать суть. Скажем лишь, что Декрет о западноевропейском календаре (1918), в общем, был своего рода полумерой (а ничем иным в тех воинственно атеистических, мягко говоря, реалиях он и не мог быть). Но свою задачу он выполнил: мы «синхронизировались» в «календарно-светском» ритме с западными странами.

Что же касается юлианского календаря, по которому жила Российская империя и за который упорно продолжает держаться РПЦ, достаточно сказать то, что по этому календарю удобно исчислять время Пасхи, соблюдая ряд необходимых канонических условий. Ведь христианская Пасха должна быть определённым образом привязана к Пасхе еврейской (которая вычисляется, в свою очередь по лунным циклам), соблюдая последовательность: сперва еврейская Пасха (отмечающаяся 14 нисана), и только затем — христианская. Так вот, юлианская пасхалия (т.е. методика расчёта дня христианской Пасхи) как раз и обеспечивает выполнение канонических требований, в отличие от пасхалии григорианской. При исчислении должны выполняться следующие условия: христианская Пасха должна праздноваться, во-первых, в воскресенье, а во-вторых, не ранее иудейской и не одновременно с ней. Эти правила закреплены в положениях Первого Никейского Вселенского Собора (325 г.), «засиленных» впоследствии 1-м правилом Поместного Антиохийского Собора, согласно которому, между прочим:

Все дерзающие нарушати определение святаго и великаго Собора в Никеи бывшаго… о святом празднике спасительныя Пасхи, да будут отлучены от общения и отвержены от Церкви, аще продолжат любопрительно возставати противу добраго установления.

Ну а клирикам за нарушение этого правила грозит низвержение священного чина. «До кучи» упомянем положение 7-го апостольского правила, накладывающего на священнослужителей те же санкции. В общем, весомый аргумент за сохранение юлианского календаря, как ни крути. Именно поэтому константинопольский патриарх Иеремия II в своё время (1583 г.) и отверг «календарное» предложение папы Григория XIII.

Так что же делать? Дело-то, кажется, безнадёжно: ведь получается, что все перешедшие на григорианский календарь должны быть, ни много ни мало, отвержены от Церкви. Но как видим, это просто по факту не соответствует действительности. Кроме того, если посмотреть на проблему чуть более широко, то законотворчество ведь нигде не стоит на месте; общества эволюционируют, возникают не то что новые своды законов, но и целые системы права, адекватные тому или иному общественному/политическому строю и историческому периоду. А потому возникает резонный вопрос: коль уж времена меняются, меняются исторические и, между прочим, астрономические (Григорий XIII ведь не на ровном месте затеял реформу: аж на 10 дней со времени Первого Вселенского Собора поплыло время весеннего равноденствия (21 марта), по юлианскому календарю выпадая к моменту григорианской реформы уже на 11 марта!) реалии, исчезают и появляются новые политические образования, новые общества, в конце концов: почему бы некоторые объективно устаревшие, конфликтующие с современной социально-культурной логикой каноны и нормы церковного права не отменить, разработав и коллективно утвердив взамен новые, куда более адекватные наличествующим обстоятельствам? Почему церковное право должно вдруг намертво «окукливаться»?

И попытки к этому, надо сказать были: например, на константинопольском Всеправославном конгрессе 1923 г., среди прочих, на повестке стоял и «календарный вопрос». Московский патриархат, правда, там участия не принимал: в это время священнослужителей в дюже гуманной Стране Советов просто убивали как класс, церкви перепрофилировали под склады, а церковное имущество мудрые большевики переплавляли на пушки и прочие полезные в хозяйстве вещи.

А ведь на этом Всеправославном совещании были поставлены на повестку ряд интересных предложений: например, перейти всем православным Церквам на т.н. Новоюлианский календарь путём внесения поправки в существующий юлианский календарь, избегнув тем самым формального перехода на григорианский. Правда, выглядела инициатива «слишком толсто»: всем было очевидно, что предлагаемый новоюлианский календарь практически полностью совпадал с григорианской пасхалией. В общем, увы, договориться тогда не получилось: Совещание, легитимность и обязательность решений которого были поставлено под вопрос (и в общем, справедливо: присутствовали-то не все Церкви), в конце концов закончилось скандалом и взаимным прекращением евхаристического и молитвенного общения ряда поместных Церквей.

Но как бы там ни было, договариваться-то Церквам и иерархам всё равно надо, проблема ведь никуда не делась. Единственное полностью легитимное, на наш взгляд, решение — это созвать новый Вселенский (точнее, Всеправославный) Собор, на котором с Божией помощью отменить/изменить/дополнить соответствующие «календарные» положения прошлых Соборов и принять новые. И соответствующие попытки, кстати (притом относительно недавно, в 2016 г.), имели место — но снова, увы, неудачные. Но будем считать, что начало положено.

Дело здесь, подчёркиваем, не в астрономии, не в тонкостях исчисления еврейской Пасхи, а в гармонизации церковных и светских ритмов в условиях современного глобализирующегося мира, без которой многие люди, которые хотели бы прикладывать старания к церковной жизни, могут чувствовать себя очень неуютно. Во имя этой благой цели, как нам кажется, нормы прошлых Соборов должны и могут быть скорректированы: в конце концов, на спасение и на суть христианской жизни, которая заключается в стяжании благодати Христовой, календарные тонкости никак не влияют. Ну а «православное Рождество», которое 7-го января, можно оставить в качестве церковной аналогии «Старого Нового года» — своего рода тёплой ностальгии.

P.S. Кстати, теоретически можно вернуться (остаться) и к юлианскому календарю (некоторые астроному видят в нём определённые достоинства), однако пойдут ли на это западные церкви и светские власти? Ответ, по-моему, очевиден. Современная Россия не в состоянии тянуть ни то что миссию «Третьего Рима», но и культурно-религиозную автаркию: к этому не готовы и этому не следуют ни элиты (в т.ч. церковные иерархи), ни население (т.е. миряне), руководствуясь в т.ч. и банальными бытовыми соображениями удобства.